Взбаламученное море - Страница 131

131

– Я им заплачу! – отвечала та и вскоре потом, вместе с англичанином, совсем скрылась из глаз Бакланова и проводников, которые нашли их уже около маленькой гостиницы, где Софи преспокойно сидела и пила пиво.

– Что это, Софи: и пиво наконец пить! – воскликнул Бакланов, не могший удержать своей досады.

– Оно очень вкусно, – отвечала Софи и затем ловко и без всякой помощи сама вскочила в седло.

Проводник умолял ее ехать осторожнее.

Тронулись.

Дорога шла чем дальше, тем круче и опаснее. Там, где она суживалась и к ней с одной стороны прилегали нависшие скалы, а с другой – почти прямою стеной шел обрыв, которому дна было не видно, там именно Софи и начинала понукать лошадь. Умное животное не знало, как вести себя: оно и не слушалось ее слегка трусило…

Англичанин, на своем коне, преспокойно следовал за нею.

– Madame est fort imprudente! – восклицали почти беспрерывно проводники.

Вблизи самой гостиницы есть выдающийся мыс, по которому идут две дороги: одна несколько отступя, а другая по самой закраине, и с нее действительно открывался великолепный вид склонов гор, лесов… летевшие внизу в воздухе птицы казались маленькими черными точками… человек, двигающийся по одной из тропинок на утесе, понагнулся несколько вниз, и казалось, что вот-вот упадет; города и деревни представлялись шишками, пароход – крошечною лодочкой.

Сердце замирало, мутился разум глядеть вниз!.. Какое-то странное желание ринуться туда поднимало ужасом на голове вашей волос.

Софи нарочно поехала по прежней дороге. Лошадь ее раза два обрывалась в пропасть. Англичанин тоже проехал за ней; но Бакланов – нет.

Перед отелем наконец они спешились. Горный воздух сейчас же дал себя почувствовать. Бакланов советовал Софи итти переодеться, но она отвечала ему только насмешливым взглядом.

– Давайте, побежимте вниз! – сказала она англичанину, показывая на один из крутейших скатов.

Тот молчаливым кивком головы изъявил согласие.

Они побежали. Видно было, как Софи все быстрее и быстрее стремилась и заметно не имела сил остановить самое себя; вдруг, при одном изгибе дорожки, перед ней, в нескольких саженях, открылся обрыв. Софи сделала движение назад; но нет: ее несло вперед!.. Перед глазами ее уже чернела пропасть!.. Англичанин в это время, совершенным козлом, перебежал ее, на всем маху повернулся к ней лицом и, с нечеловеческим усилием опершись одною ногой, распустил руки. Софи упала ему в объятия. Несколько минут они колебались: в пропасть ли им упасть, или остаться на месте.

Бакланов, видевший все это с горы, всплеснул руками и отвернулся в ужасе.

Софи, опершись на руку своего кавалера, начинала тихо и томно взбираться на гору.

Солнце между тем начинало садиться.

Вся наехавшая публика вышла любоваться его закатом.

Горы, как остроконечные волны, шли кругом всего горизонта. Миллионы оттенков пробегали по нем. По вершинам большей части из них вспыхивали ледники и снег. Солнце красноватым шаром спускалось в разрез двух гор.

С долин и с озер, как бы к собратам своим, поднимался и лез по утесам туман. Деревень и озер было почти не видать. Думы Бакланова невольно возвысились. Ему мечталось, что тут, где-нибудь на вершине, в облаках и на своем золотом от солнца престоле, восседает сам Саваоф, в громах и славе царствующий и управляющий вселенною!

Туманы земли окончательно слились с туманами неба, и все превратилось в какое-то безразличное, темно-сероватое море. И так осталось на несколько часов…

Наконец тени ночи дрогнули. Туман побелел; между несколькими горами прорезалась бледно-розовая полоса утренней зари. Напротивоположной стороне, как бы умывшись и обрядившись, ясно белели лежащие на вершинах снега.

Публика опять высыпала на край горы.

Молодой англичанин тоже стоял тут, завернувшись в свой плед. Но ни Бакланова ни Софи не было.

Наша смелая путешественница чуть не умерла в ту ночь: с ней сначала была истерика, потом жар, а теперь она лежала в постели, с лицом пылающим, вся разметавшаяся и со взбившимися волосами.

Бакланов сидел около нее с испуганным лицом и держал ее руку.

– Как можно быть такой неосторожной! – заговорил он наконец, видя, что Софи несколько успокоивается.

– Что ж, когда мне грустно!.. тошно!.. скучно! – воскликнула она со слезами на глазах.

– Все оттого, что ты ничем не хочешь заняться. Ты читать даже не хочешь и не любишь.

– Ты много сам читаешь? – возразила она ему с насмешкою.

– Наконец это путешествие тебя, я вижу, нисколько не занимает.

– Что же, ахать по-твоему на каждом шагу?

– А главное, ты никого не любишь!

Последние слова Бакланов проговорил и потупился.

– Он-то любит! Кто бы говорил, только не ты! – вскричала Софи с досадой. – Отойдите от меня, мне и так душно!.. – прибавила она.

Бакланов отошел.

Софи между тем начала мало-по-малу смыкать глаза. Обрадованный этим Бакланов, свернувшись кое-как на диванчике, тоже начал дремать.

Когда они проснулись, полдневное солнце совершенно сняло с окружающих видов таинственный характер вечера и рассветающего утра, и очень уж хорошо было видно, что там, пониже, вблизи человеческих жилищ, гораздо лучше, чем на этих голых мертвых вершинах.

– Поедем отсюда поскорее! – было первое слово Софи.

– Сейчас, – отвечал Бакланов, проворно вставая.

– Только, пожалуйста, где бы этих гор проклятых не было: противны они мне! – восклицала Софи.

– Самое лучшее в Веве: там нет ни гор ни людей, отдохнем и вполне насладимся деревней.

– Да, – подтвердила Софи.

Бакланов вышел распорядиться. Софи встала и потянулась. Она чувствовала ломоту во всем теле. Цвет лица у ней был очень нехорош.

131